— Почему они с шариками? – семеня короткими ножками по тротуару, спросил Капитолий Иванович.

— Это же молодеж-жь, день молодеж-ж-жи же, — язвительно прожужжал в ответ Бляхман.

Шагая мимо городской доски почета, друзья в субботний день решили пройтись по Компроспекту. Не просто так, а по важному делу. Капитолий Иванович Мышь сделал оладушки и пригласил на них своего партнера, Шмулика Бляхмана. Но к оладушкам не оказалось варенья. И они отправились в магазин, ведь какие же оладушки без варенья?

— А вы варенье жидкое любите, или чтобы ягодки ложечкой брать? — спросил товарища Капитолий Иванович, мечтательно улыбаясь.

— Я люблю ягодки, — уверенно ответил Бляхман, — с шиповником люблю и это, привозное.

— Вы знаете, я тоже! — всхлипнул слюной Капитолий. Он тут же вытер губы неведомо откуда появившейся бумажной салфеткой, — Оно напоминает по вкусу мое детство на материке.

Друзья, конечно же, имели в виду варенье из желтой черешни, которое можно найти далеко не во всех сахалинских магазинах и при этом по ужасно высокой цене. Около кинотеатра «Октябрь», бегали дети с воздушными шариками. Они-то и привлекли внимание Капитолия Ивановича.

— Шмулик, но ведь они — дети. Они совсем не молодежь.

— Ну, Капа, не будьте так требовательны. Они обязательно ею станут. Мы же с вами стали? Несмотря ни на что. Вот, например, возьмем хоть этот кинотеатр Октябрь. Помните ли вы, как по абонементу ходили на каникулах в кино?

— Да-а, помню, — протянул Мышь, как Чеширский кот медленно погружая в детство вслед за мечтательной улыбкой все свое остальное тело, — Каждый раз была «Армия Трясогузски» и много мультиков. И особо уникальные ребята с верхних рядов плевали в луч кинопроектора и кидали конфетные обертки, скрученные в маленькие шарики. Весь этот мусор был похож на звездочки, которые светились в темноте над креслами. А потом эти звездочки падали на головы тех кто сидел посередине. Теперь тут и фестивали и молодежь. А раньше помадка за 22 копейки или безе за 26. Сок виноградный за 18 копеек. В общем, можно было запросто за 40 копеек обеспечить себе перед сеансом приличный рацион. Это вам не попкорн с пепсиколой.

И Капитолий Иванович надменно фыркнул, показывая, насколько далеки попкорн и пепси-кола от милых сердцу каждого советского мальчишки пирожного безе с виноградным соком, который наливали в граненные стаканы из высоких стеклянных конусов. Бляхман в ответ промолчал; тем временем друзья миновали улицу Чехова и Капитолий переключился на воспоминания более позднего отрочества.

— А вот здесь, — помните? — военкомат старый был. Точно-точно! Я вам, Шмулик, скажу почему я решил начитанным быть. Все из-за этого военкомата. Стоим мы, значит, в трусах. У меня такая же как и сейчас фигура шахматиста. Ну и я еще без лысины был тогда. Вызывает нас психиатр (или психолог?) по одному. У меня спросили, как я понимаю пословицу «не руби сук». Ну а я довольно широко в ответ осветил проблемы экологии. Мда-а, женщина-врач глядя на меня из под очков сказала, что так отвечают дебилы. С этими словами она вернула мне мой обходной лист. И я после этого решил быть еще более начитанным. Пословицы я уже понимал, а вот как отвечать таким дамам — нет.

— Ну и как? Научились? — поинтересовался наконец рассказом собеседника Бляхман.

— Нет конечно, — грустно ответил тот, — Культура во мне поборола хамство, — и с этими словами Мышь замолчал.

— А я запомнил другого доктора в этом военкомате, — перенимая эстафету продолжил за друга Шмуэль, — он сидел себе на стульчике; когда нас по-одному из строя к нему подводили, он спрашивал каждого на ушко: «Не писаешься по ночам?». Мы, понятное дело, выпучивали глаза и громко говорили: нет! В такой ситуации даже если кто-то и писался, то все равно не признался бы.

— Это точно! — хохотнул Капитолий. Он замолчал, становился, а потом, оглядев Компроспект с востока на запад и обратно, вздохнул, — А красивый все таки проспект, правда? Ничего в нем не меняется. Конено, ремонтируют, красят. Но это же тот самый наш Компроспект. Из детства.

— Вот в этом здании, — продолжал Капитолий Иванович, указывая на восточный факультет, — работала самая красивая в КПСС девушка. Это был 1990 год. Она водила нас, талантливых школьников, по этажам здания. И показывала персональный компьютер. Нам даже дали поиграть в какую-то игру. Знаете, Шмулик, я бы только из-за этой девушки в партию вступил. Очень уж хороша была. А кроме нее тут только бабульки в гардеробе служили, да предпенсионная тетенька с дворянским лицом.

За воспоминаниями о приманках номенклатурной системы они прошли мимо краеведческого музея.
— А мне жалко было в детстве, — произнес Шмуэль Бляхман, — что японец свой моцык в музей подарил. Помните эту историю? Он там так и стоит. Я всю жизнь сокрушаюсь: зачем добру пропадать?

Деревья у Дома офицеров склонили над ними тяжелые ветви. — А смотрите-ка, Капитолий, как интересно. Ранетки подросли вместе с нами. И в детстве они висели над нами так, что недопрыгнуть — лазать приходилось на дерево за ягодами. И теперь тоже висят выше нашего роста… Ну хорошо, выше моего роста, — поправился он в ответ на жалобный взгляд невысокого Капитолия Ивановича.

— Вот магазин, Шмулик, — Мышь ускорил шаг, — вам одной баночки хватит?

— Я думаю, надо брать про запас. А то еще пропадут с полок, как в том году. Потом ни в одном магазине не найдешь.

— Я забрал последние три баночки, — Капитолий Иванович победно поднял пакет в вытянутой руке, — Посидим на лавочке или сразу пойдем варенье уничтожать?

— Давайте нагуляем аппетит, — ответил Бляхман, — Еще пройдемся, а потом и по оладушку!

Молодежь с шариками и личности чуть повзрослее с пивом и сигаретами громко галдели на лавочках вдоль Коммунистического проспекта. Вечер был так хорош, что отдыхающие то и дело выражали избыток чувств доступными нецензурными фразами. Впрочем, это восклицания тонули в реве прямотоковых глушителей спортивных ведер праздно разъезжающих туда-сюда охотников за девичьими сердцами.

Сахалинское солнце садилось прямо в крышу здания железнодорожного вокзала. Чтобы чуть позже уехать дальше на запад в прокуренном плацкарте.

Читайте также:

Бляхман и Мышь. Фобии.

Бляхман и Мышь. Одинокий баклажан. Бляхман и Мышь. A man’s world. Бляхман и Мышь. На площади Славы. Бляхман и Мышь. Мальки. Бляхман и Мышь. Cheaptalk на даче. Бляхман и Мышь. На «Горный воздух» Нетерпеливый Мышь Бляхман и Мышь. Осенняя зима. Бляхман и Мышь. Южно-Сахалинск. Бляхман и Мышь. Первоклашка много лет назад. Бляхман и Мышь. Вверх по Хабаровской. Бляхман и Мышь. Во Взморье за хэндмейдом. Бляхман и Мышь. Пляж мечты. Бляхман и Мышь. Удовольствие неподалеку.