В 10 утра буднего октябрьского утра Капитолий Мышь и Шмуэль Бляхман направлялись к площади Славы города Южно-Сахалинска. Капитолий Иванович давеча узнал от соседки, что, оказывается, там тоже поставили танки и пушки.

Поскольку Капитолий причислял себя к знатокам сахалинской истории и считал себя следопытом-любителем, то имел к данной теме повышенный интерес. Шмуэль также интересовался историей, но не настолько скрупулезно, как его товарищ. По мнению Мыши, он был «человеком ветреным и без порядошных увлечений». Поэтому он бодро, целеустремленно и без посторонних мыслей вышагивал к пункту назначения рядом с семенящим рядом следопытом.

Мемориальные плиты с нанесенными на них именами павших героев заставили Шмулика обратиться к провальной теме истории страны и, в частности, своей семьи. В таком вот сосредоточенном раздумье находился Бляхман, когда его нагнал запыхавшийся Капитолий Иванович. Следопыт с отдышкой грузно плюхнулся на ближайшую скамейку. А отдышавшись, нагнал на себя важности знатока новейшей истории и менторским тоном поинтересовался:

— Кто у нас тут бука? Почему тылы в печали?

— Да вот, Капа, решительным образом напрягаю мозг. Пару месяцев назад я начал интересоваться судьбой своей родни. До деда — всех знаю. А начинаю глубже вникать — мурашки бегают так, что и копаться не хочется. До того дорыл, что из Польши, что из «той» национальности. Что из семьи знатной. Что отправляли они своих детей, спасая от бомбежек. Что потом дед по жизни один метался, да так себя и не нашел. И не знаю, о чем он думал. И не знаю, где он похоронен. И вот такие знания мешают мне воспринимать действительность в рациональном русле.

— Пол-но-те, Шму-улик! — растягивая слоги проговорил Капа, — Пока у вас дежавю на роскошную жизнь в критических объемах не появляется, то и беспокоится неча. Разве мало помещиков было? И что теперь, всем глубокими мыслями искрить? Не так жизнь устроена, не так. Есть история, мы ее принимаем. И у каждого она своя. Все мы в историческом ручье проистекаем вниз.

— Дежавю? Знаете, что я вам скажу: внутри меня живет червяк. Гложет меня изнутри, как совесть. Только наглее совести. Если я что-то не так делаю – то буквально матерится на меня в голос. И вот он заставляет воспринимать все испытания как обязательную необходимость, понимаете? Может этот червяк — и есть мои корни?

Капитолий Иванович Мышь втайне позавидовал генеалогическим успехам товарища. В его простой как карандаш биографии не было примечательных людей. Была только фамилия, по которой по архивам он обнаружил прапрадедов. Но не было никого с заморской или знатной кровью. Все как один – обычные служащие. Семя крапивное, чиновников так раньше называли. Капа решил поскорее прекратить этот разговор и перевести в шутку.

— А я знаю, что пару раз в год у собак обязательно травят глистов. У вас какой конструкции этот червь, Шмулик? Как вы полагаете по ощущениям?

— Благородной конструкции. Вряд ли против него подойдут лекарства для дворняжьих глистов. Да и не собираюсь я его травить, дружище, — сказал приосанившийся Шмуэль и побрел по пологой дорожке мемориала Славы самого большого сахалинского города.

Чуть погодя, сзади молча посеменил и Капитолий. Размеренные шаги и вся осанка Шмулика определенно были из фильма про аристократов. А суетливые мелкие шажки Капы выдавали в нем суть наследного оруженосца, чьи предки издавна привыкли обходиться без осла.

Читайте также:

Бляхман и Мышь. Мальки.

Бляхман и Мышь. A man’s world. Бляхман и Мышь. Фобии. Бляхман и Мышь. Осенняя зима. Бляхман и Мышь. Cheaptalk на даче. Бляхман и Мышь. Первоклашка много лет назад. Бляхман и Мышь. Южно-Сахалинск. Бляхман и Мышь. На «Горный воздух» Бляхман и Мышь. Во Взморье за хэндмейдом. Бляхман и Мышь. День защиты детей. Бляхман и Мышь. В сторону перевала. Бляхман и Мышь. За вареньем. Бляхман и Мышь. Удовольствие неподалеку. Бляхман и Мышь. Одинокий баклажан. Бляхман и Мышь. Вечер накануне дождливого понедельника.