Отутюженный Капитолий Иванович Мышь застал несобранного Шмуэля Бляхмана в категорически отвратительном настроении. И приподнятое, праздничное настроение, сопровождавшее его все утро, сразу пропало.

— Шмулик, у нас ведь день города, — попытался ободрить товарища Капитолий, — мы же с вами замыкаем колонну самых завидных холостяков. А вы тут сидите и смотрите в окно за жизнь?

— А кто эту колонну возглавляет? – поникшим голосом спросил Шмуэль.

— Самоотверженный человек, не променявший служение нам — простым горожанам — на богатства в солнечной стране. Он даже развелся, чтобы это богатство не мешало ему быть с нами. Ой, я вас умоляю, не задавайте серьезных политических вопросов. А лучше надевайте штаны, — пересаливая лицом ответил Капитолий Иванович.

И Капа начал одевать Шмуэля. А тот не меняя позы лишь поднимал руки и ноги, как манекен. Уже через минуту, тяжело дыша и сопя как огромный еж, Капитолий Иванович убедился в том, как сложно празднично одеть человека, в душе которого совсем не праздник. С большим трудом были напялены на вялого Бляхмана рубашка, брюки, галстук, жилетка и пиджак. И не смотря на то, что все они были безукоризненного кроя и фасона, что были растянуты по фигуре и разглажены по-матерински заботливыми руками Капитолия, все равно выглядели как-то буднично.

— Да что с вами, Шмулик? – всплеснув руками. спросил Капитолий Иванович, — Помятое выражение вашего лица не гармонирует с вашим костюмом. Что же вы себе думаете за будни, когда вы такое думаете за праздник?

— Хороший попытка, Капа, — ответил Шмуэль, — я понимаю, что вы хотите вернуть меня к радостям жизни, но сегодня я думал о женской доле. Вы, Капа, думали о женской доле?

— Не очень часто и только в минуты необходимости, — ответил Капитолий Иванович, что-то посчитав в уме, — Есть у меня одна… Она как в гости придет — успевает мне настолько надоесть, что и лучше бы не приходила.

— А я оглядывался назад. Я действительно забрал так называемые «лучшие годы» всех своих подруг, но ведь я дал им возможность найти себя, понимаете? Ведь женщине что нужно – стабильность в отношениях. Я эту стабильность дать не мог. Но я дал опыт: познание своего отвратного характера, ужас родных и горькое разочарование разлуки.

— У-у, Шмулик! Я прекрасно помню ваши метания, — проникновенно проговорил Капитолий, — вы дали им не только опыт, вы отдавали им часть себя.

— Да отдавал. Но, честно говоря, — Бляхман кисло улыбнулся, — я отдавал не самую хорошую часть. Хорошую я берегу. Не знаю пока, для кого, но берегу.

Эту улыбку потрепанного женщинами человека Капитолий Иванович посчитал за хороший знак выздоровления от хандры и снова забегал вокруг Шмуэля, одергивая полы пиджака и расправляя плечи. И аккуратно продолжил в том же направлении, продолжая вытаскивать друга из липкой паутины грустных воспоминаний:

— Но все ваши дамы, во всяком случае те, кого я помню, сейчас уже замужем, верно? Они в других городах. И я думаю, что они и не смогли бы «зажить» без вашего ухода.

— Да, это так. Вы правы, Капа. Но я не мог их держать возле себя, не мог дать того, что они сейчас имеют. Перешагнул через себя — и ушел.

— Ох, Шмулик-Шмулик, — запричитал Бляхман, — знаете за что я вас уважаю? За то, что, не смотря на вашу ветреность, вы все-таки честный человек. Серьезно, уважаю. Поэтому суйте ваши ноги в туфли.

— Для меня все эти бытовые дрязги — как конец жизненного пути. А ведь мне еще очень нужно завоевать галактику, а потом соседнюю. Там же бластеры, роботы-говоруны. Как я там с женским коллективом выдержу эти передряги?

— А знаете, что я вам скажу? – Капитолий отошел на два шага и прищурился, оценивая результат своей работы – Что теперь выглядите вполне как завоеватель галактики. Этой, а может и соседней. Посмотритесь в зеркало, — он достал из внутреннего кармана свое круглое розовое раскладное зеркальце, – Ну чистый Атилла-завоеватель. Если только такого видного командарма снова не ранит проникновенный женский взгляд. Идемте же! Начнете победное шествия завоевателя галактики с шествия на день города Южно-Сахалинска!
Он потянул Шмуэля и тот послушно поднялся, взглянув в зеркальце только одним глазом со словами «Да верю я вам, Капа. Ваши таланты целителя души никогда у меня не вызывали сомнений». «Тогда берите меня бортовым врачом, мой капитан!», — шутливо ответил Мышь и приятели улыбнулись.

А на улице настроение Шмулика еще более поднялось, когда у симпатичной рыженькой девушки он поинтересовался породой ее собаки. А через несколько минут у другой, со стриженой челкой, но не менее симпатичной — про марку ее забавного авто. Капитолий видел, как флакон настроения Шмуэля наполнялся женским вниманием. Хандра отступала; он снова становился балагуром и потрошителем женских надежд.

Капитолий Иванович перестал переживать за Бляхмана. На протяжении шествия он пытался вспомнить женщин из своей собственной жизни. И то, какие же галактики заставляли его оставлять дам своего сердца. И насколько в действительности удалось избежать при этом душевных травм.

В кучерявой с лысиной голове в такт шагам колонны вертелся один и тот же куплет:

This is a man’s world
But it wouldn’t be nothing, nothing
Without one little thing
Without a woman or a girl…

Читайте также:

Бляхман и Мышь. Фобии.

Бляхман и Мышь. Первоклашка много лет назад. Бляхман и Мышь. Мальки. Бляхман и Мышь. На площади Славы. Бляхман и Мышь. Одинокий баклажан. Бляхман и Мышь. Осенняя зима. Бляхман и Мышь. За вареньем. Нетерпеливый Мышь Бляхман и Мышь. Cheaptalk на даче. Бляхман и мышь. Рыба на спор. Бляхман и Мышь. На «Горный воздух» Бляхман и Мышь. Вверх по Хабаровской. Бляхман и Мышь. Пляж мечты. Бляхман и Мышь. Южно-Сахалинск. Бляхман и Мышь. Удовольствие неподалеку.