Монерон, фото редкой экспедиции …

Айны использовали Монерон для охоты …

Сахалинское детство времен СССР.

Сегодня вспоминаем чем занимались са…

Мединститут на Сахалине.

26 сентября 1945 года советский воен…

15 Корейских закусок, которые мы…

Для сахалинца корейская кухня это не…

Почему на Сахалине лес "под греб…

Прилежные сахалинские школьники врем…

Четыре жизни почтамта Южно-Сахал…

Для большинства сахалинцев нынешнее …

Сидим дома. Советы бывалого

Сегодня советы от человека просидевш…

По сахалинским магазинам в XX ве…

Сегодня фото магазинов и предприятий…

Собаки породы Карафуто Кен - про…

Редакция Региона65.ком в подготовке …

Меха для дам Карафуто-Чо.

Почти сто лет назад началась история…

«
»

Бляхман и Мышь. Охотское.

Третий летний день в этом году на Сахалине оказался довольно пасмурным. Ночью до этого моросил дождь и был сильный ветер. Что поделать, такова традиция: говорят, что на Сахалине в выходные хорошая погода сама отправляется отдыхать. Шмуэль Бляхман именно сегодня был поразительно хорош собой. Рано встамши, гладко выбрит и вкусно поодеколонен. Новые боксеры и носки, новые кеды и положительные эмоции. Пружинистой походкой похаживая вокруг авто, он поджидал, когда из своего дома выплывет его пингвиноподобный партнер по работе и товарищ по жизни Капитолий Иванович Мышь.

— Шмулик, вы что, на свидание сегодня собираетесь? — изумился Капитолий при виде напарника, — Новая одежда, вы весь такой лучезарный… Что я пропустил?

— Ровным счетом ничего, — ответил довольный произведенным эффектом Бляхман, — Это на меня календарное лето так действует. Хочется нести людям радость и может даже закрутить летнюю интрижку. Только вот нет музы пока.

— Интрижку, — повторил Мышь восхищенно, а потом весь подобрался, стряхнул эмоции и объявил, — А у нас в производственном плане сегодня Охотское, чилимы, прибой и нескучная дорога.

Свернув в сторону Охотского с трассы Южно-Сахалинск — Корсаков, путешественники прекратили пересказывать друг другу небылицы, и занялись любимым делом — стали поочередно делиться познаниями о маршруте.

— Когда я был маленький, — первым заговорил Шмуэль, — Эта гора шлакоблоков была военной частью, тут нам еще много их по пути будет попадаться. А вот на этой речке я впервые увидел змею. Причем, змея не просто ползла по земле — она переплывала речку. Мда, раньше люди на машинах далеко не ездили, — заметил он мусор вдоль дороги, — Это сейчас взяли привычку уехать за 100 верст, там пометить все вокруг и счастливыми вернуться. Единения с природой не испытывают. От безделья поехали, перетанцевали с природой и — аля-улю, переваривай мать природа наши пакеты-бутылки.

Тем временем, автомобиль миновал родник.

— А с родником что сделали? — продолжал сердиться на людей Бляхман, — При одном губернаторе сделали родник, дорожку отсыпали, короб с краном соорудили и даже с попами освятили: приезжай, путник, водички набери. Потом кто-то вырубил над родником деревья, толи дачники местные, толи как всегда «просто так». И пропал родник, осталась площадка для стоянки. И никто не починил его, люди у нас такие.

— Да-а, культура не та, — принимая эстафету подключился к разговору Капитолий Иванович, зачем-то протерев руки бумажной  салфеткой, которую потом положил в карман, — Не родники теперь надо чинить, а людей. Во всем так, взять хоть рыбалку. На Подорожке столько мелочевки раньше ловили; на сковородочку наловишь и прямо так, не чищеную пожаришь — вкуснотища! А сейчас не чищенную пожарь — бензин один. Вот на эти щебеночные карьеры мы ездили, машины неподалеку ставили и за брусникой ходили. Были времена, вот в этих местах на Весточке волнушки-грузди собирали, на Лягушку желание загадать забирались. А вы заметили, что машина здесь плохо идет? А за склоном сама едет. Это все магнетизм природный. В газете «Молодая гвардия8, когда мы с вами, Шмулик, были лет по 10 от роду, печатался целый цикл статей про места вокруг Весточки. Тут и НЛО, и свечения разные наблюдали. Странностей в этих местах было много, а юмор в том, что поселение Весточка все состояло из военных. Вот и  получается, что солдаты советские вопреки политике партии наблюдали тут глупости всякие. Сейчас тут и маршрутов пешеходных наделали, и детей водят. А по мне, если тебя тянет на непознанное, то и занимайся себе на здоровье.

Перед опасным поворотом «Тещин язык» Шмулик вскинул руку и, показывая на полуразрушенные объекты, сказал:
— А тут капиталистические радиоголоса глушили. Мне так бабушка рассказывала, говорила: не дают слушать никаких вольностей. Только откуда она это знала, мне не ведомо.

Про «Тещин язык» все знают. И хотя легенд миллион, а граждане-гаишники, периодически стоящие в кустах, постоянно все новые и новые легенды слушают от спешащих на лоно природы автолюбителей.

Автомобиль остановился на открытой площадке перед озером Тунайча. Традиционная неприветливость озера была помножена на следы присутствия инопланетян: их одноразовые соски, похожие на наши бутылки; а также разноцветный целлофан и пластик, который абсолютно точно использовался ими для своих обрядов.

— Скажите, Капа, разве может САХАЛИНЕЦ это сделать? Да ни в жизнь! Они к нам летают с планеты Чух галактики Свин? Решительно не понимаю, как можно не уважать чужие планеты. Наверное, наши власти правильно делают, что редко ставят баки для мусора. Ведь мы не можем написать на инопланетном языке, куда мусор кидать. Вот они гадят повсюду, необразованные.

Крупная надпись «Берегите лес», сделанная из даров этого леса, была, по-видимому, установлена на соседней горке над «шашлычкой» как попытка контакта с внеземным разумом. Самое место, тут ведь и Весточка недалеко с причудами, и все такое…

— Шмулик, — вспомнил Капитолий, — А вы знаете, что если зимой на снегоходе проехать вдоль по Тунайче, то там и до Буссе рукой подать?

— Нет, этого я не знал, — признался Бляхман, — Капа, а вы откуда знаете? Вы учились хорошо, или любопытным были в детстве?

— Вы знаете, Шмуэль, — с плохо скрываемой гордостью отвечал Капитолий, — осознанность пришла ко мне уже в зрелом возрасте. Всегда куда-то бежал, хотел быть первым. А тут — бац! История одна со мной приключилась. Не то что друзей, а даже просто знакомых не осталось. Общество, как говорится, показало свое истинное лицо. Вот я и решил, что общество обойдется и без меня, и что оно заслуживает ровно то, что имеет. А сам я занялся знаниями. Вот поэтому, Шмуэль, я вас иногда радую своими способностями и даже когда-нибудь презентую свой сборничек произведений.

Бляхман не ожидал такого глубокого и откровенного ответа на свой незамысловатый вопрос. Он даже не сразу сообразил, что ответить товарищу, но слева появилось озеро Изменчивое, за ним грязи, чилимы, протока, в общем  — известная местность.

— Посмотрите, там какие-то флаги? – махнул рукой близорукий Мышь у последнего поворота на Охотское.

— Да нет, — с сожалением в голосе ответил тот, — Это инопланетяне засранцы-инопланетяне цветной пленкой обозначили место приземления.

Мелькнул дорожный знак «Охотское», обозначавший цель поездки. Какой-то остряк дописал на нем перед названием красным фломастером букву «П».

— Через несколько минут мы совершим посадку в международном аэропорту Охотское, уважаемые пассажиры! — объявил Шмуэль, — Просим вас не отстегивать привязные ремни и оставаться на своих местах до полной остановки двигателей, — с этими словами он остановил автомобиль, — Готово! Крабы, чилимы, пирожки, пян-се будем брать?

Капитолий Иванович вылез из автомобиля, снова вытирая руки невесть откуда взявшейся бумажной салфеткой:

— Непременно! Непременно, — повторил он, приближаясь к торговкам и сглатывая слюну от запахов, витавших над их столами, — Я возьму горячее, сочное, мягкое пянсе! Вы знаете, Шмулик, говорят, пянсе придумали у нас, в Холмске. Но это древнее китайское блюдо, пирожок пхен-цы. Хотя вполне допускаю, что сюда, на юг Сахалина его рецепт привезла с собой какая-то корейская бабушка во время интервенции японцев в начале двадцатого века. И вы знаете, Бляхман, — Капитолий даже приостановился, — А ведь я имею сказать о-очень много теплых слов этой корейской бабушке! И чашечку чилимов, пожалуйста, — сообщил он торговке, получив пакет с большим пянсе, а потом добавил, — Чтобы вкус не забыть.

Они пересекли мост через протоку Красноармейскую, которую за внушительный размер время от времени называют проливом. Уселись и развернули провиант. Шумный прибой не спеша поедал прибрежную полосу, подбираясь к трассе.

— Скоро трассу съест, – вертя головой по сторонам сокрушался Шмуэль.

— А, между прочим, по моей теории море изменило полосу прибоя именно в связи с выемкой песка для строительных нужд, — сообщил Капитолий, — Только никому до этого дела нет, все тут заложники Сахалина. Заработают — и на материк. Все мечтают уехать, даже те кто родились тут. Но, знаете, сегодня нет желания об этом говорить.

— Не нервничайте, Капа, — попросил Бляхман, — Приятного аппетита! А на обратном пути почитаете мне что-нибудь?

— Да хоть сейчас, дружище! — спохватился Капитолий Иванович, очень обрадованный такой сменой разговора. Стихи он любил и читал их с удовольствием, — Почитаю, конечно! Вот это к примеру под настроение, — он вперил взгляд в линию горизонта и с чилимом в вытянутой руке начал торжественно:

Свободы сеятель пустынный,
Я вышел рано, до звезды;
Рукою чистой и безвинной
В порабощенные бразды
Бросал живительное семя —
Но потерял я только время,
Благие мысли и труды…

Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич.

С этими словами он сунул очищенное членистоногое в рот и  задумчиво задвигал челюстями, многозначительно покачивая головой и как бы переживая незавидную учесть мирных народов.

— Пушкин? — вопросительно предположил Бляхман. Капитолий отправив в рот следующего чилима, кивнул, — А нельзя ли что-нибудь более романтическое, — попросил он, вспомнив как был праздничен и весел с утра.

Расправившись с чилимами, Капитолий подбирал в уме соответствующее произведение. Он снова откуда-то материализовал бумажную салфетку, а потом вытащил из пакета пянсе и с удовольствием обнюхал его, старательно впитывая острый горячий аромат. Мышь поднял перед собой пянсе и, пристально и любовно глядя на него, вдруг понял, какие именно бессмертные и проникновенные слова должны прозвучать в этот значительный момент:

— Я тебе ничего не скажу,
И тебя не встревожу ничуть,
И о том, что я молча твержу,
Не решусь ни за что намекнуть!

Строки Фета магически подействовали на Шмуэля; он сидел на берегу бескрайнего Охотского моря с застывшей улыбкой и под декламирование Капитолия Ивановича, обращенное к ароматной азиатской кулебяке, ему представлялся неземной роман с какой-нибудь инопланетянкой. Пусть даже и с плохими манерами.

Комментарии

  1. Oxana Ответить

    стихи чудо…в этом рассказе очень уместны

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Можно добавить картинку JPG

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.

Поддержи же